Книга посвящена одному из самых трагичных периодов нашей страны — 1937-1938 годам — когда сталинский режим занимался массовым исстреблением нри в чём неповинных граждан. В основе книги свидетельства обычных людей разного возраста., различных профессий, представляющих все слои советского общества. Воспоминания этих подвергшихся репрессиям людей трагической судьбы сопровождаются фрагментами материалов из их следственных дел на фоне страшных по своей циничности документов режима — постановлений, решений, препериски Сталина и его подручных. Материалы даны в сочетании с «жизнеутвержадющими» фотокадрами, запечатлевшими будни и праздники парадной, официальной жизни страны.
Материалы следственных дел
авторов воспоминаний предоставлены
Управлением ФСБ России
по Санкт-Петербургу и Ленинградской области
В издании использованы фотографии
из фондов Центрального государственного архива
кинофотодокументов Санкт-Петеребурга
и Государственного музея политической истории
Большой террор — это горькая реальность жизни нашего народа, поволившего соблазнить себя сладкими обещаниями близкого всеобщего торжества социальной справедливости и так и не нашедшего сил стряхнуть гнёт деспотичного режима.
В жернова террора, раскрученные Сталиным и его подручными, попали миллионы людей...
Бессмысленное, безликое, стихийное истребление граждан страны, апофеозом которого стали репрессии 1937-1938 годов.
Знать об этом, помнить о безвинных жертвах — святой долг нынешних и будущих поколений жителей России...
Книга содержит документальные свидетельства тех, кто прошёл сквозь сквозь "жернова репрессий". Это обычные люди, представители основных слоёв общества. Фрагменты их воспоминаний — бесценные свидетельства повседневной жизни в условиях беззакония и репрессий.
Почти никого из этих авторов нет в живых. О некоторых из них мы имеем весьма скудные биографические сведения. Тем более мы посчитали важным донести до читателя непосредственные, повседневные, изложенные на бумаге события их тяжкой судьбы, их мысли, их действия.
В сочетании с фрагментами заведённых на них репрессивными органами дел и документами режима — постановлениями, решениями, шифровками, записками Сталина и его окружения — на фоне "жизнеутверждающих" фотокадров из другой, параллельной советской жизни — легче, как писал Солженицын, "развеивается ложь, открывается нагота насилия".